Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

Не помогли капитанам Блерри и Кнабсу и турецкие моряки, уже неоднократно испытавшие на себе убийственную тактику "Нахим-паши". И не потому, что коварные азиаты сводили какие-то свои счеты со своими "старшими братьями" по оружию. Отнюдь нет. Турки были бы только рады помочь советом "высоким белым братьям". Если бы такая возможность у турецких моряков вдруг и возникла, то европейцы попросту не стали бы их слушать.

Воровато и торопливо проплыли французские корветы мимо угрюмо молчавших русских парусников, спеша опустошить свои пороховые погреба. На этот раз комендоры противника стреляли куда лучше. Вражеские ядра густыми роями пролетали над палубой флагманского "Парижа" и многие из них падали на русский корабль.

Одно из них в мгновение ока превратило резную ограду капитанского мостика в груду обломков, которые щедрым дождем обрушились на адмирала и его малочисленную свиту.

- Ах!!! - громко воскликнул Корн, заметив, как увесистая щепка с силой хлестнула по лицу стоявшего рядом с ним  Нахимова. Тот от нестерпимой боли непроизвольно прикрыл руками  голову, но уже спустя несколько секунд поспешно отдернул их, словно устыдившись своих действий.

- Павел Степанович!! Как вы!? -  с тревогой выкрикнул лейтенант, бросившись на помощь Нахимову, но не успел он пройти и шаг, как был остановлен гневным взглядом адмирала.  

- Благодарю вас. Ничего существенного, только щепка-с, - язвительно бросил Нахимов, медленно поднимая к глазам руку с подзорной трубой.

- Но как же, Павел Степанович!? У вас же вся щека в крови, - не унимался лейтенант и, выхватив из кармана мундира белоснежный платок, решительно шагнул к своему кумиру.

- Лейтенант Корн, прекратите заниматься несвойственным для офицера делом, - Нахимов решительно отодвинулся в сторону от сжимавшей платок руки.

- Всю необходимую мне помощь, в свое время окажет корабельный доктор. А вы извольте заняться своими прямыми обязанностями. Приступите к тушению пожара на корабле! - громко приказал  Нахимов, заметив краем глаза разгорающиеся языки пламени на палубе линкора.

Упав на палубную тумбу канатов, вражеское ядро моментально подожгло их смоляные волокна и выпущенный на волю огонек, проворно заплясал по ним. С каждой секундой своего танца он становился все сильнее и прожорливее, грозя в любой момент перекинуться на паруса "Парижа".

Нет ничего опаснее, чем огонь на палубе корабля и потому, позабыв обо всем, лейтенант Корн стремительно бросился тушить адское пламя. Вместе с ним, на борьбу с огнем бросилось и несколько матросов, все это время стоявших на палубе под неприятельским обстрелом.

Не обращая внимания на грохот и свист проносившихся над собой вражеских бомб и ядер, горстка храбрецов отчаянно боролась с огнем, который отнюдь не собирался сдаваться. Почувствовав волю, пламя оказывало яростное сопротивление морякам, нещадно жаля их своими жаркими языками огня.

Только самоотверженный героизм, позволил матросам во главе с лейтенантом Корном отстоять корабль и не дать разгореться пламени. Весь прокопченный, держа в обожженных руках изрядно обгорелый мундир, Корн буднично доложил адмиралу о ликвидации пожара.

- Благодарю за службу, Павел Семенович! Прикажите выдать морякам по чарке водки, а сами отправляйтесь к доктору, - теплым голосом произнес Нахимов, и это было самой лучшей наградой для Корна на данный момент.

- Рад стараться, господин адмирал. Но позвольте остаться возле вас до конца боя, - с трепетом в голосе попросил лейтенант.

Нахимов внимательно глянул на поврежденные руки офицера, а затем произнес: - Как вам будет угодно-с.  

За всеми этими событиями происходившие на палубе "Парижа", корабли противника успели произвести очередной маневр и начали новое сближение. Наступала финальная часть сражения.

Открой раньше времени русские корабли ответный огонь и противник, никогда бы не рискнул пойти на сближение. Имея в своем распоряжении лучшую скорость и маневренность, французские корветы могли еще долгое время курсировать на средней дистанции вдоль стоявших на якоре русских кораблей и засыпать их ядрами в надежде на скорый результат. Однако убаюканный молчанием вражеских пушек, капитан Блерри отбросил прочь всякие сомнения и рискнул приблизиться к молчавшему "Парижу", обуреваемый страстным желанием немедленно потопить его.  

Подобно завзятым дуэлянтам, державшим наготове взведенный пистолет, твердым и уверенным шагом, подходящим к роковому барьеру, сходились в своем смертельном противостоянии русские и французские корабли.

Отставив в сторону подзорную трубу, капитан "Тулона" лихорадочно наблюдал за тем, когда его корабль выйдет на огневой рубеж и сможет дать сокрушающий залп по врагу. Вот по приказу капитана корвет замедлил ход, и мягко накатываясь на волны, стал приближаться к заветной точке. Еще миг, еще секунда и жерла пушек "Тулона" уперлись в обреченного на быструю смерть русский флагман. Блерри уже собирался отдать команду к открытию огня, как молчавший все это время "Париж", неожиданно окутался клубами выстрелов.

Огненные сполохи дружными цепочками пробежали по всему огромному борту адмиральского корабля, давая врагу долгожданный ответ. Очень много черных пробелов было в этих огневых цепочках, однако даже в таком виде русский линкор были опасен для французов. Отправляясь в поход на Стамбул, Нахимов взял на свой флагман лучших комендоров Севастополя, за плечами которых были огромный опыт сражения с врагом. Именно на их умение и мастерство рассчитывал Павел Степанович, отдавая наступательную инициативу врагу, терпеливо ожидая возможности нанести врагу сокрушительный удар. И севастопольские артиллеристы не подвели своего любимого адмирала.

Удар оглушительной силы обрушился на "Тулон", безжалостно сотрясая корпус корабля. В момент залпа французский корвет еще не успел полностью поравняться с парусником и потому, русские комендоры стреляли с некоторым упреждением его движения.

Очень много русских ядер и бомб упало в море, но те, кто все же попали во вражеский корабль, нанесли ему колоссальный урон. Тактика "пистолетного выстрела" адмирала Нахимова вновь оправдала себя.

Самым главным и чрезвычайно опасным повреждением для французов, стала поломка паровой машины. Оказалось достаточно одного ядра, которое разрушило стенку парового котла, чтобы грозный красавец "Тулон" превратился в удобную плавучую мишень для русских канониров.

Конечно, двадцать пушек левого борта нанесли заметные повреждения русскому линкору, но в артиллерийском противостоянии с ним, "Тулон" был обречен. Это хорошо понимал Блерри, это так же было ясно и капитану первого ранга Леклерку, командиру "Ваграма". Едва стало понятно, в какое бедственное положение попал его боевой товарищ, Леклерк самоотверженно бросился в атаку.